27.03.2007

-Если верить некоторым рассуждениям, заболеть - легче легкого, если вовремя не заметить, что тебе хреново. Вот избегаешь своих эмоций и травм детства, а потом очень просто можно оказаться в ситуации, когда твои травмы начинают пожирать твое тело.
-Не помню, чтобы Достоевский такое писал. Или я как-то пропустил смену репертуара?
-Это Дмитраковский, помнишь его?
-Это который считает, что у тебя коленка болит из-за ругани с сестрой?
-Ну, да. Но есть что-то логичное, разве нет?
Руслан смотрит хмуро, но ничего не говорит. Конечно, не самый удачный способ развлечь человека на обезболивающих. Собственно, мой метод борьбы с его хандрой сегодня - чтение Достоевского, и стоило следовать этому плану. Его уже четвертый день как выписали из больницы, и возвращение в реальность ему пока давалось ох как нелегко. Левая рука на спицах, а глаза совсем-совсем темные, как пещеры.
-Твои коленки болят, потому что ты за ними не следишь. А руку я сломал, потому что осел. При чем тут травмы, пожирающие тело, из-за душевных мук?
Я смотрю на Руслана и понимаю, что он, конечно, прав. Но почему-то каждый раз, когда он болеет, это происходит тогда, когда ситуация медленно, но верно катится в жопу. Вот будто нарочно подгадывает, чтобы дать себе время официально отлежаться и пострадать. И сам он будто бы догадывается об этом, но злится на сам факт таких мыслей. Злится, хмурится и молчит.
-Больно? - спрашиваю я. - Таблеток принести?
Мотает головой. И хорошо.

Руслан попал в аварию, стащив отцовский мотоцикл. Пожалуй, только перелом и спасает его от рук отца, которые явно с удовольствием бы порвали сына. Но больница, операция и мать, насмерть вставшая на его защиту, чудесным образом уберегли его от чего-то большего, чем обычный разговор с угрозами.
Не прошло и пары месяцев, как их отношения с Элкой сошли на нет - так мне тогда казалось. На самом деле пройдет еще почти полгода до того момента, когда она пошлет его окончательно, не заметив, впрочем, что он послал ее еще раньше. Мы очень любим говорить теперь, что Элка мне не понравилась с самого начала, и я сразу знала, что они быстро расстанутся, но, черт возьми, это было не так.

Я была в восторге от Мариэллы. Я заслушивалась ее голосом, когда она пела под гитару, могла часами спорить с ней о книгах и просто любоваться, когда она задумчиво смотрела куда-то в себя. Она тоже была старше меня на год, и почему-то я это чувствовала очень остро. Мои подружки-погодки сильно уступали ей в размышлениях.
Собственно, поэтому я терялась каждый раз, когда вспыхивали их ссоры. А вспыхивали они очень часто и почти всегда на ровном месте.
Выяснилось, что Руслан был очень ревнив, а Элка - отчаянно свободолюбива. А после - прооравшись друг на друга вволю и успокоившись - они менялись местами. Я тоже раз через раз попадала в информационное после их разборок, но, как мне тогда казалось, Элка быстро поняла, что меня вообще в расчет брать не стоит. Ревновать Руслана ко мне было совершенно глупым и бесполезным делом, потому что мы проводили вместе катастрофически много времени. Катастрофически - для их отношений, конечно. Мне было норм. Да и Руслану тоже. Только к концу первого месяца их отношений мы оба поняли, что, вероятно, где-то ошибаемся, раз Элка так часто злится из-за нас.
Несколько раз мы говорили с ней, и вроде бы приходили к общему решению, но позже ярость ее ревности вспыхивала снова. А потом опять и опять. В итоге к концу декабря с практически не видела Руслана, успевая перекинуться парой слов в школе, если вдруг доводилось встретиться. Не могу сказать, что я сильно страдала - тогда мне казалось, что я спасаю отношения лучшего друга. Круга общения хватало, чтобы не чувствовать себя одинокой.

Этот маневр не особо помог, и шумные сцены стали случаться прямо в школе. Мне казалось, что по вибрации воздуха я могу понять, в каком настроении Руслан и Элка, и, чаще всего, эти вибрации мне совсем не нравились.
Общение возобновилось после нового года, когда мы оба оказались в доме у общего знакомого. Я загривком чувствовала, что творится что-то совсем неладное, но никак не могла понять, в чем дело. Поняла как только увидела Руслана. Он зашел в наполненную народом комнату, будто уже знал, что я буду там. А когда увидел - выдохнул будто бы облегченно и зашагал навстречу. Мне остается только пододвинуться, освободив ему место рядом со мной.


-Это какая-то хрень, - сообщает он, падая рядом со мной на диван.
И мне бы спросить, что он имеет ввиду, не хочет ли он поздравить меня с новым годом или вообще спросить, как дела - мы говорили в последний раз в начале декабря, а сейчас уже почти конец января. Но вместо этого я говорю:
-Любопытное у тебя мнение о своей девушке.
Руслан мерит меня сердитым взглядом и вдруг удивленно произносит:
-Зачем ты подстриглась?
Я машинально хватаю пальцами за кончики волос, которые вроде совсем недавно прикрывали ремень джинсов, а теперь едва достают до лопаток.
-Надоели, - бормочу в ответ. - Так в чем дело?
-Я не знаю, но порой мне кажется, что я запросто могу ее убить.
Если у Руслана нет времени на оборону, и он говорит в лоб, как есть - значит, все и впрямь на редкость хреново. У меня в голове есть два варианта, что ему ответить. Остается только выбрать, что сказать - то, что он хочет услышать, или то, что я думаю на самом деле.
-Должна признать, что с вашими характерами вы продержались достаточно долго.
-Как это понимать?
-Ну, брось. Не все такие, как твои родители. Это они влюбились в восемнадцать и счастливо проживут душа в душу до конца своих дней. Нет ничего страшного в том, что вам обоим понятно, что вы не подходите друг другу.
-Но ведь...
-Какие бы вы там чувства не питали друг к другу.
Руслан вдыхает и выдыхает. Видимо, гневной тирады не будет.
-Ты ведь понимаешь, что то, что ты чувствуешь - не любовь, ведь да? - я решаю закрепить успех.
-Конечно, - обреченно признается Руслан. - Но как сделать так, чтобы это поняла она?
-Вот было бы охуенно, если бы она сейчас типа случайно услышала все это, стоя у нас за спиной....
Он машинально обернулся, встревоженно разглядывая пьяную толпу за спинкой дивана.
-В кино обычно именно так, - продолжаю я. - Она слышит случайный разговор, говорит что-то вроде "все с тобой понятно", и потом как-то все сразу или меняется, или налаживается.
-Мне не надо, чтобы налаживалось, - быстро говорит Руслан. Да с такой тревогой, будто от того, сколько слово "налаживается" провисит в воздухе, зависит будущее. - Я хочу, чтобы все изменилось. Закончилось.
-И снова жаль, что это слышит не она...
Руслан смеется, но как-то совсем не весело.
-Ты думаешь, я не говорил ей об этом?
-А ты говорил?
-А то. После этого все заканчивается одинаково истерично.
Мне вдруг становится смешно, и я жалею, что выпила. Подавить смешок не удается от слова "совсем", и меня разбирает хохот. Я почему-то явно представила себе, как все эти их разговоры выглядят со стороны.
-Вот, значит, как? - возмущается Руслан, но сам тоже смеется. - Тебе кажется это смешным?
-Прости, я просто представила, как ты охреневаешь от всего этого. Вот даже лицо твое представила, и почему-то...
Я проваливаюсь в новый приступ хохота, и складываюсь вдвое.
-Ладно-ладно. Между прочим, кто-то, очень похожий на тебя, говорил мне в ноябре, что это все - хорошая затея.
-Кто же знал, что вы оба - истеричные королевы?

-Ребята! Вам нужно поцеловаться!
Смех будто выключили, и я выпрямляюсь. Интересно, как давно Юша сидит здесь? Оглядываюсь на Руслана, но тот удивлен не меньше меня. Юша - моя одноклассница, и я вижу ее чаще пьяной, чем на уроках. Что, впрочем, не отменяет моих к ней симпатий. Славная девчонка: учится, конечно, так себе, но с ней всегда есть о чем поговорить.
Сейчас она тоже пьяна, сидит прямо на ковре у нашего дивана и смотрит на нас так, будто мы - ее любимые котята.
-Сколько ты выпила, Юль? - усмехнулся Руслан, окинув ее оценивающим взглядом.
-Я серьезно, - не обращая внимания на него, продолжает Юша. - Ты вот говоришь: "вот бы она случайно услышала, что вы расстаетесь", и тогда у нее вроде бы было время, чтобы трезво это проглотить, но когда она слышит это в лоб - ей страшно, она плачет и кричит. Ну, ведь верно. Но ее тут нет, и ничего она случайно не услышит. Так вот вам надо поцеловаться. Это увидит сразу куча народу, а я могу еще и сфоткать. Тогда она увидит фотки, услышит, что говорят, ей станет обидно, она ведь гордая. Тогда она сама уйдет.
Глупость этой идеи обжигает скулы, мне хочется сказать, насколько все это бредово, но я почему-то молчу. И тишина эта тянется слишком долго - уже явно половину минуты. Оборачиваюсь на Руслана и вздрагиваю: он думает. Потом быстро улыбается и произносит:
-Знаешь, почему это плохой план, Юшка?
Юлька дергается - непонятно, кивает она или качает головой. Она с трудом встает на коленки и усаживается на диван между нами, положив голову на плечо Руслану, а мне отдав свои острые коленки.
-Почему? - выдыхает она, стараясь не моргать.
-Потому что я не хочу, чтобы она считала меня сволочью. А я буду сволочью, если она увидит меня с другой девушкой. Это раз. А два - я сам буду считать себя сволочью. Еще и друга подставлю.
Юшка морщится:
-Это вот ее-то? - кивает на меня.
-Думаешь, Элка не начнет поливать Ритку на каждом углу? Начнет. А чем Ритка это заслужила? Ничем.

Все это Руслан говорит с почти отеческой улыбкой, глядя на Юшку сверху вниз. Потом поднимает голову.
-Может, ей такси вызвать? - спрашивает тихо у меня.
-Да, пожалуй, - рассеянно отвечаю я, но в моей голове вертятся совсем другие мысли.
-Ритка - хорошая, - утверждает Юшка. - Она не заслужила.
Мы смеемся нелепости ее скомканной речи, а она вдруг вскрикивает:
-О! А поцелуй тогда меня? А Ритка сфотает. А мне ведь похуй, что Элка про меня скажет.
Руслан смеется, я смеюсь тоже, но ловлю себя на очень странных чувствах. Будто от шеи до самых скул я наполнена острыми иголками, которые вдруг решили устроить на меня атаку.
-Последи-ка, - Руслан поднимается, перекладывая голову Юшки ко мне на колени, и теперь она лежит у меня на коленях, свернувшись в клубок. Смотрю на нее. рассеянно перебивая рыжие завитки волос, а она что-то лопочет, совсем не понять, что именно.

После моей ноябрьской мысли о том, смогла бы я влюбиться в Руслана, я совсем не думала про это. Тогда мне было смешно, а теперь вдруг стало не по себе. За те чертовы 30 секунд, что Руслан думал, что будет, если он меня поцелует, целая орда огромных черных муравьев прокралась ко мне под ребра и теперь во всю строила там свою колонию. Надо будет подумать об этом завтра, на трезвую голову, а сейчас надо переключиться на что-то другое.
Но мой мозг уже начал свою вакханалию образов и ассоциативных цепочек. Я видела, как Руслан говорит по телефону, стоя в освещенном коридоре. Он улыбался кому-то - видимо, мимо прошел знакомый, но я вдруг поняла, что я очень давно не видела его улыбки. Я настолько привыкла к тому, что он всегда рядом со мной, что перестала ее замечать. А потом, когда мы не общались несколько недель, стала скучать по ней. А еще я вижу на его руке белесую полоску - новый шрам? Как он оказался там? Что случилось? Почему я не в курсе? Ах, ну да - мы же не общались несколько недель. Потом смотрю на его лицо и понимаю, что он стал совсем взрослым, а еще - красивым, и ведь раньше я никогда не оценивала его. Потом подбираюсь к самому странному вопросу: а хочу ли я поцеловать его? А чтобы он поцеловал меня? Слушаю, как на это отреагируют муравьи у меня под ребрами.
-Вообще херней вы страдаете, - Юша не дает мне услышать ответ от муравьев. Я смотрю вниз и понимаю, что она лежит и смотрит мне в лицо, широко распахнув глаза.
-Что? - переспрашиваю я.
-Дружбы между полами не существует. А вы просто тратите время на херню, - четко произносит Юлька. - Всем это понятно, но только не вам.
-Я не думаю,что дружбы между полами не существует, - произношу я. - Если это так - жить будет грустно.
-А жить уже грустно, - философски замечает Юлька и садится. -Где такси?
Я поднимаю глаза на Руслана, поняв, что вопрос она задала не мне.
-Скоро будет, отвечает он. Дойдешь до двери сама?
-Дойду, - вздыхает Юша. - Так, мне надо еще поговорить....

С кем ей надо поговорить, мы так и не услышали - Юлька решительно двинулась к выходу из комнаты. Руслан сел на диван, закинув руку за мою спину. Я чувствую, как по затылку плывет тепло от его руки - она в нескольких сантиметрах от моих волос. Черт возьми, но ведь это - норма, я могу спокойно спать с Русланом в одном спальнике с тринадцати лет, что теперь-то за дела? Задаю этот вопрос моей колонии муравьев, вслушиваюсь.
-И какой вердикт? - вдруг спрашивает Руслан.
-Что? - испуганно вздрагиваю я, но потом, поняв, что он не в курсе о моих беседах с моим внутренним миром, выдыхаю. -Ну, целовать Юльку явно не надо. Но, пожалуй, и правда стоит уже прекращать эту агонию. Надо поговорить с Элкой, выслушать все ее истерики и повторить снова, если нужно.
-А тебя?
Я молчу, стараясь свести одно к другому и понять, что он имеет ввиду. Будучи уверенной, что мои внутренние диалоги с собой - секретны, спрашиваю, потеряв осторожность:
-А что - меня?
-Нужно ли тебя целовать?

Я не поняла, муравьи ли это или что-то другое, но по затылку и спине прокатывается ослепительный холод. Я выпрямляюсь и оборачиваюсь.
-Ты спятил?
Вот сейчас... через секунду. Он засмеется, потом я засмеюсь, и все это окажется шуткой, но Руслан серьезен. Машинально отодвигаюсь подальше от его руки.
-Ты так долго молчала, когда Юша заговорила, мне показалось, что что-то не так, - спокойно произнес Руслан.
Я пытаюсь скинуть с себя какую-то совершенно дурацкую отторопь, но она ледяным холодом сковывает плечи. Я чувствую, как моя голова почему-то опускается вниз.
-Ритка, мне это совсем не нравится.
Я поднимаю голову от неожиданной тревоги в его голосе. Руслан действительно встревожен, хотя, скорее, больше зол на мое молчание.
-На самом деле, - начинаю я, совсем не понимая, что планирую сказать. - На самом деле все в порядке. Просто я так ждала, что ты рассмеешься после ее слов, но ты молчал, и как-то...стало не по себе.
-И мы не перестали общаться в декабре не потому, что...
-Нет, - выдыхаю я. - Точно нет. Успокойся.
-Значит, показалось.
-Ага.
Я отодвигаюсь подальше, поджимаю к себе коленки и что есть силы обхватываю их руками. Надо срочно что-то сделать, чтобы эта липкая тишина разрушилась. Самое паршивое, что когда-либо между нами происходило - это неловкие разговоры. Мы просто мастера по влипанию в такие беседы, но вот выходить из них так и не научились. Хотя подобных тем мы раньше не поднимали.
-Ритка, почему ты обиделась? - спрашивает Руслан, и я знаю, что он специально это говорит, потому что молчание и его тоже напрягает.
-Я не обиделась, - решаю быть честной. - Я просто вдруг представила себе все это и мне стало не по себе. И я подумала, а что, если мы в итоге к этому придем? И тогда все рухнет.
-Почему?
-Потому что так всегда происходит. И все так много говорят про отношения и так ждут их, но люди в них как-то не выглядят счастливыми.
-Ну...
-Это первое. А второе, - продолжила я. - А, впрочем, ладно. Остановимся на первом.
-Нет, скажи второе.
Я поднимаю глаза и вдруг понимаю, что такие разговоры нельзя сливать. Если они возникают, нужно обязательно их заканчивать. И заканчивать правильно. Но я не могу, и мне страшно, что правильно у меня не получится. А еще я вдруг окончательно понимаю, что мы совсем выросли, и теперь такие разговоры могут возникать очень часто. Причем такие разговоры, как с Юшкой - про отсутствие дружбы между полами и прочую дребедень. Грустно.
Руслан смотрит с такой тревогой, что я не решаюсь отшутиться.
-Руслан, - начинаю я, но тут же сдаюсь и беспомощно улыбаюсь.
Он понимает.
-Ладно. Пообещай мне тогда, что ты непременно скажешь, как только поймешь, что с тобой творится. Даже если ты решишь, что это - глупости, или подумаешь, что это может как-то изменить нашу дружбу. Обязательно расскажи мне, что крутится у тебя в голове, обещаешь?


А потом кто-то с шумом вломился в комнату, где-то кто-то закричал, а я так и не успела ничего сказать, хотя и собиралась. Началось какое-то хаотичное движение, и мы слились с ним, или забыв, или сделав вид, что забыли о чем говорили только что.
В следующий раз я увидела Руслана уже в марте, узнав, что они с Элкой сильно поругались и расстались в итоге. Тогда-то Руслан и сел на мотоцикл отца.
Единственное, о чем я думала, когда ехала в травму - насколько я хреновый друг, если узнаю об аварии лучшего друга от каких-то посторонних людей. Еще я думала, что скажу ему, когда увижу. Ведь надо будет как-то объяснить, почему я избегала его два месяца. Себе бы объяснить, а потом уже кому-то другому. А потом я корила себя за то, что первым делом мне бы подумать, что сказать по поводу Элки. Неспроста же он сел на мотоцикл и гнал на такой скорости?
А потом я оказалась в палате и увидела, как он лежит в кровати, и все слова куда-то исчезли. Полились слезы, которые напрочь смывали все мои заготовки, слова и объяснения. Я часто видела его больным, но настолько сломленным - впервые.
Я села на пол, не найдя в себе силы дойти до его кровати, и стала выбирать, что сказать сначала.
-О, тебя-то мне и надо, - вдруг тихо произнес Руслан. - Я придумал тебе наказание.
-Давай, я согласна, - выдавила я, размазывая слезы по щекам. - Что бы ты там не придумал.
-У меня страшно болит голова, я не могу читать. Вот ты как раз этим и займешься.
-Ты настолько сильно злишься?
Он положил голову на подушку и закрыл глаза.
-О, я просто в ярости. Но ты читай. Чтение - успокаивает.